Новая государственная теология: религия света

Ян Ассманн

Из  каталога выставки  "В свете Амарны: 100 лет открытию Нефертити". Выставка проходила с 07.12.2012 до 04.08.2013 в Новом Музее в Берлине.

Амарнская принцесса.
Копия ÄM 21223 из Нового Музея, Берлин.

Повторное знакомство с царем-еретиком Эхнатоном, посмертно подвергнутого полному проклятию памяти в Египте, является самым значительным открытием в египтологии. Он покончил с традиционной религией и поставил на ее место нового бога: бога солнца и света Атона. Старые боги преследовались, их изображения уничтожались, их имена стирались, культы и праздники прекращались, храмы закрывались, а их жрецы отстранялись от должности. С одной стороны, это революция была совершена с беспрецедентной радикальностью; с другой стороны, это стало фактическим завершением развития, возникшего около 1500 г. до н.э., без которого эту революцию нельзя правильно понять.

Во времена Нового царства мифополитическое и политеистическое мировоззрение претерпело решительные изменения. Согласно традиционным представлениям, бог солнца путешествовал по небу и подземному миру на двух лодках, взаимодействуя с другими богами и богинями в меняющихся сочетаниях, рождая богатые мифические картины. Теперь, однако, бог солнца находился в удалении от других богов и в одиночку объезжал мир на своей лодке. Другие боги все еще существовали, но они вместе с остальными существами теперь принадлежали миру, созданному и питаемому богом солнца. Эхнатон радикализировал эту концепцию, полностью ниспровергнув традиционное божественное царство. Для него имело значение только солнце, уже не путешествующее по небу в лодке, а изображенное просто как диск с лучами и без каких-либо антропоморфных черт, за исключением рук на концах лучей.

Монотеизм Эхнатона, в отличие от библейской концепции, был космотеистической религией: он основан на поклонении космической силе, проявляющейся в солнце. Его раскрытие состоит не в моралистических законах и исторических действиях, а в осознании того, что все, вся видимая и невидимая реальность может быть отнесена к действию солнца, которое своим сиянием создает не только свет и тепло, но и посредством своего движения - время. Это космологическое осознание пришло к царю как религиозное откровение, которое он с крайним радикализмом претворил в жизнь. Традиционные культы были закрыты; можно было поклоняться только новому богу Атону, да и то практически только в Амарне. Таким образом, Эхнатон является одним из предшественников не только натурфилософов Ионии, но и более поздних основателей религий, атакующих старые религиозные традиции с таким же радикализмом.

Как основатель религии Эхнатон был мыслителем-первооткрывателем и бунтарем. Катастрофическая сила нового учения выражается скорее в том, что оно отрицало, переворачивало и запрещало, чем в том, что оно представляло положительно. «Новая государственная теология» отвергла:

1. концепции первобытного времени и творения, которые вытеснены единичностью бога в предмировом предсуществовании;
2. мифические образы движения солнца и образ врага, против которого должно было постоянно достигаться движение солнца;
3. понятия подземного мира, царства мертвых, суда над усопшимии небесного Элизиума (тростниковго поля);
4. личный аспект бога солнца как этического авторитета.

1. Новое мировоззрение можно охарактеризовать как чистый презентизм. Для Эхнатона мир создается заново при каждом восходе солнца. В культе Амарны царь (не представленный никаким духовенством) и бог, который присутствует и воплощается в свете, противостоят друг другу напрямую. Эхнатон ограничивает себя настоящим, которое можно воспринять через чувства. В Великом Гимне Атону творение рассматривается, с одной стороны, как эмбриогенез — формирование жизни в утробе матери, а с другой — как экология — мудрое устройство мира, в котором обо всем проявляется забота. Центральное понятие этой новой теологии можно перевести как «преобразование, воплощение, эманация», происходящее от египетского слова, означающего «становление, возникновение», написанного с использованием образа жука-скарабея. Оно связано с возникновением солнца, которое, сияя и двигаясь, становится тем, что оно создаёт, делает видимым. В то же время, однако, само видимое солнце есть воплощение бога: это его воплощение на небе, а сотвореный мир - это его миллионное воплощение на земле. В рамках концепции этого воплощения границы между творцом и творением стираются. Все, что становится видимым при свете, исходит от него как воплощение. Мир, открытый, упорядоченный и доступный в результате действия света является воплощением бога: города и села, поля, дороги, река.
   
2. Согласно традиционному мифу о солнце, бог солнца рождается утром в виде ребенка, исходящего от божественной матери и небесного божества, в которого он возвращается вечером в виде старика. В полдень, в высшей точке неба, он находится в апогее своего могущества, именно в этой точке происходит суд над врагом, воплощающем силы, грозящей остановить или переломить ход солнца. Ночью бог, спустившийся в глубины земли, соединяется с Осирисом (богом мертвых и прошлого), чтобы связать новый день с пршедшими днями и обеспечить непрерывность времени. Этот политеистический образ движения солнца, разворачивающийся в многочисленных мифических образах великого богатства и таинственности, был поставлен под сомнение новой солнечной теологией и полностью и окончательно отвергнут Эхнатоном. Его новый бог в одиночку следовал своим курсом. Всякая мифическая образность в новых текстах отсутствует. Больше нет матери, которая рождает бога утром, нет кормилицы, которая его воспитывает, нет врага, которого нужно победить, нет царства мертвых, куда бог спускается ночью. Перед богом есть только мир, объект и вместилище его животворящей энергии. Сила религиозного видения и поэтический размах новых гимнов солнцу выражаются в богатстве милых подробностей, с которыми изображено это оживляющее действие: люди просыпаются, умываются, одеваются и идут на работу, животные вскакивают, птицы поднимаются в воздух, рыбы прыгают в воде, а корабли плывут вверх и вниз по течению. Теологическое значение этого описания заключается в том, что простые побуждения жизни сами по себе являются актом восхваления бога, которое произносит утром все творение, из которого человек является лишь одним элементом. Эти восхваления выражается не в словах, а в естественном обращении к свету солнца. Кроме того, бог не говорит, а дает свет. Для человечества «живой Атон» — не более чем космическая энергия; и только для царя он имеет личные черты:

   И ночью, когда тебя не видят глаза... ты в моем сердце, потому что никто не знает тебя кроме твоего сына. Ты позволяешь ему знать о своих планах и своей силе.

   (Большой Гимн Атону, стихи 120-124)
   

   Я сын твой, угождающий тебе, возвышающий имя твое: мощь и сила твоя утверждены в моем сердце.

   (Малый Гимн Атону, стих 50)
   
3. Новая государственная теология отвергла существование потустороннего мира и предполагала продолжение жизни мертвых в этом мире. Мертвые спят в своих гробницах, и покидают их утром в виде своего "ба", разбуженные утренним светом, чтобы провести некоторое время в храмах Амарны. Там их вызывают в момент жертвоприношения, чтобы они насладились подношением пищи богу. Однако эта «трансформация потустороннего мира в этот мир» (как это называет Эрик Хорнунг) указывает на тенденцию, уже проявившуюся задолго до Амарны. В верованиях о загробной жизни Эхнатон просто радикализировал ранее существовавшее течение мысли. Открытие этого мира как сферы, в которую умерший мог вернуться в виде «ба», обогатило и усложнило загробные верования в период 18-й династии. Однако загробные верования Амарны очень просты: мертвые ночью спят, а днем сопровождают Атона и царя с его семьей в храм и питаются вместе с ними.
   
4. Традиционному богу солнца поклонялись не только как творцу и хранителю, но и как этическому авторитету, наблюдающему за справедливостью:

   Слышащий молитвы страждущего, благожелательный сердцем к взывающему к нему; тот, кто спасает боязливых из рук жестоких и судит между бедными и богатыми.

   (Каирский папирус CG 58038)
   Так написано в гимне Амону-Ра, созданном, вероятно, на 200 лет раньше гимнов Эхнатона, в которых подобные выражения не встречаются. Бог Эхнатона - солнце и не что иное, как солнце, которое сияет на хороших и плохих и не делает различий между богатыми и бедными, праведными и неправедными. В Амарне роль этического авторитета переносится от богов, в частности от бога солнца, к царю. Царь и бог вместе правят миром. в смысле соправительства; именно поэтому «великое имя» бога написано внутри картушей, как у правящего царя. Бог отвечает за природу, а царь — за человечество. Теперь сам Эхнатон (который «живет из Маат») является этическим авторитетом. Однако Маат
   означает не общую идею справедливости и истины, как раньше, а новое учение царя. Жить по Маат означает быть послушным учению и оставаться верным царю, как показывает следующий текст:

   Он показывает свою [карающую] силу тому, кто игнорирует его учение, и свою благосклонность к тому, кто знает [признает] его.

   (Сандман, 86)
   Все аспекты божественного, относящиеся к человечеству, теперь собраны вместе в Эхнатоне. Он

   Бог судьбы, даруюший жизнь, владыка заповедей,
   свет каждой земли, чьим взглядом живёт человек,
   Нил человечества, от чьего ка человек насыщается,
   бог, творящий великих и созидающий бедных,
   воздух для дышащего каждого носа.

   (Гробница Панехси, Амарна)
   
   Два аспекта традиционного бога солнца как космического источника всего сущего и жизни с одной стороны, и как судьи и спасителя личности с другой, разделены новой государственной теологией между богом и царем. Царь теперь является личным богом человека, который отвечает за Маат, правильное упорядочивание и распределение вещей, созданных богом в социальной сфере.
   То, что находит свое выражение в текстах Амарны, находит отражение и в ее археологическом наследии. Здесь можно выделить различные формы поклонения царю: домашние алтари в крупных частных домах, где находилось изображение царской семьи под лучами Атона, трехалтарные усыпальницы в дворцовых садах как места для поклонения теократической троице Амарны - Атону, царю и царице, окна и киоски явления царя, которые сравнимы с лодочными пристанями традиционной египетской религии, а также церемониальные постройки, известные как солнечные тени. Как археологические, так и литературные выражения почитания царя указывают на общий лежащий в основе религиозный феномен, "верность идеям Амарны" имевший такое же важное значение, как и культ Атона.
   Царь — это бог, который ведет процессию, дает знамения и чудеса, вмешивается в судьбу человека и держит в своих руках жизнь и смерть. Это сильно отличается от традиционной царской идеологии, которая основана на божественности не человека, а должности и роли царя. Атон — безмолвный бог, слов которого нет ни на одной из сохранившихся надписей. Божество озвучивалось посредством слов царя, и в царе должно было ощущаться божественное присутствие. Слова Эхнатона были выражением земной телесности и присутствия божества, которое таким образом было непосредственно связано с личностью царя. Эта концепция продолжилась в развитии движеня "личного благочестия" и повлияла на египетскую религию таким же коренным образом, как и космологический монотеизм амарнской религии. Развитие концепции "личного благочестия" можно понимать как реакцию на опыт амарнского периода. Эхнатон пытался представить себя личным богом индивидуума. После окончания его правления и провала его реформ, монархия никогда больше не стремилась выступать в качестве единственного посредника между человеком и богом в Египте.

Революция Эхнатона была обращена вспять вскоре после его смерти, и все следы этого эпизода были тщательно стерты. "Стела восстановления» Тутанхамона" содержит более горький рассказ о предыдущей эпохе, чем любая прежняя египетская царская надпись:

Храмы богов и богинь, от Элефантины до Дельты [были заброшены и] на грани обрушения:
их часовни находились под угрозой распада и превратились в груды мусора, заросшие сорняками.
Страна переживала тяжелую болезнь: Боги покинули эту землю.
Если в Палестину послылали войско чтобы расширить границы Египта,
они не могли ничего добиться.
Если кто-то молился богу или богине, чтобы что-то попросить,
они вообще не приходили.
Их сердца ослабли в их культовых телах [статуях], потому что «они» [Эхнатон и его последователи] уничтожили эти рукотворные вещи.

Эхнатон, Нефертити и их три дочери в лучах Атона
Новый Музей, Берлин

Открытие того, что боги, изгнанные из своих храмов, «покинули эту землю», стало ужасным потрясением. Имеются четкие указания на то, что, несмотря на все попытки уничтожить все ее следы, память об Амарне как о времени тяжелых страданий сохранялась до самых поздних периодов египетской истории. Так, Диодор пишет, что, кроме традиционного приписывания великих пирамид Хеопсу, Хефрену и Микерину, существовала и другая интерпретация (Bibliotica Historica I, 64.13): пирамида Хеопса была построена Хоремхебом, пирамида Хепрена - Амасисом (Яхмосом), а пирамида Микерина - Инаросом. Это может быть только намеком на три травматических периода страданий и тех, кто их ниспроверг. Хоремхеб считался царем, свергнувшим Амарнский период, Яхмос — царем, изгнавшим гиксосов, а Инарос — героем сопротивления ассирийцам. В этом свете три великие пирамиды являются памятниками травмы и триумфа, а самая большая из них, пирамида Хеопса, связана с травмой Амарны и ее ниспровергателя Хоремхеба. Историческая память об этих трех травмирующих периодах была настолько яркой, что их связали с тремя великими пирамидами Гизы.