четверг, 28 октября 2010 г.

Девтерономическая и Жреческая школы


Моше Вейнфельд
Anchor Bible, том 5, (1991) стр. 25-30

В текстах Пятикнижия следует различать две оформленные школы богословской мысли: Жреческую, заключенную в жреческом литературном предании и Кодексе святости (Лев. 17-26), а также Девтерономическую школу мысли, отраженную в книге Второзаконие. Следует отличать Кодекс святости от материалов жреческой школы, недавно Израэл Кнол показал, что жреческие документы предшествовали по времени Кодексу святости, а не наоборот, как считалось ранее. Но для наших целей, мы можем отнести Кодекс святости и жреческие документы к общей жреческой школе мысли. Чтобы правильно понять теологию Второзакония, нужно сопоставить ее с теологией жреческой литературы. Эти две идеологические школы отличаются друг от друга по религиозным концепциям, психологическому климату и выразительным средствам. Начнем с анализа жреческого источника.

Большинство законов жреческого источника имеют отношение к божественной Скинии,-ко всему, что связано с ее строительством и проводимыми в ней богослужениями. Всепроникающее присутствие Бога повсюду в Израиле (т.е. в Святилище)- это то, что наполняет смыслом происходящие там события. Стоит исключить божественную имманентность и весь Жреческий кодекс разрушится, прекратится не только поклонение Богу, но и потеряют силу законы социальной сферы. Например, законы о городах-убежищах немыслимы без первосвященника (Числ. 35:25), законы о военных кампаниях невозможно представить без священнослужителей, которые поднимают станы со святыми трубами в руках (Числ. 31:6, ср. 10:9), обряд с подозреваемой в супружеской измене не мог быть воплощен в жизнь без святилища (Числ. 5:11-… ), военные операции не могли проводиться без первосвященника, несущего Урим и Туммим (Числ. 27:21), и т.д. Эти законы не предполагают послепленную теократическую систему, как считал Велльгаузен, так как послепленная Иудея и не вела войн, и ее руководители не назначались обществом (‘adat Yisra'el). Также после изгнания, невозможно было говорить о присутствии Бога в храме, когда Ковчег, на котором между херувимами пребывала Слава Господня, и к коему обращали церемонии Святилища, более не существовал.

Реалии, отраженные в Жреческом кодексе лучше согласуются с жизнью древнего Израиля, - жизнью основанной на сакральных догмах и предписаниях, которые продолжали оказывать влияние на уклад израильтян даже после установления монархии. В самом деле, действительность, переданная непредвзятыми древними хрониками, близка к действительности, выразившейся в жреческих документах. Так, Саул и Давид проводят свои военные кампании в соответствии с инструкциями, данными Урим и Туммим (1 Цар. 14:18, 36-41; 23:2-3, 6, 9, 10-11), священные войны оглашаются звуками труб и рогов (Нав. 6; Суд. 7:18), священнослужители участвуют в военных экспедициях (Нав. 6; Суд. 20:26-28; 1 Цар. 4), а военная добыча доставляется до дома Божия (Нав. 6:24; 2 Цар. 8:11; 4 Цар. 12:18; ср. Числ. 31:50-54).

Система святости и табу, лежащая в основе жреческого источника, не является продуктом богословских размышлений священнослужителей послепленного периода, а происходит из Израильских реалий, господствовавших во времена Судей и в монархический период. Сакральные обычаи, которые занимают центральное место в жреческом богословии, известны нам уже из ранней библейской литературы. Например, Шабат и "Новолуние", "дни покоя" (shabbaton) и "священные собрания" (miqra’ qodesh) свойственны не только жреческому документу - ранние источники также повествуют нам о днях, по которым люди воздерживались от работы (Амос. 8:5), и о днях, когда они участвовали в сакральных трапезах (1 Цар. 20:24-32), совершили паломничества к Божьим людям (4 Цар. 4:22-23), собирались на священные собрания и встречи (Иса. 1:13), приносили жертвы и возлияния (Ос. 9:4-5).

Проблема чистоты и осквернения, в отношении которой жреческий документ дает столь подробную регламентацию, также известна нам из ранней библейской литературы. Участники религиозных действий были обязаны очищать себя и свои одежды (Быт. 35:2; Исх. 19:10; 1 Цар. 16:5), от израильских воинов требовалось соблюдать половое воздержание и освящать сосуды перед походами (1 Цар. 21:6, ср. Числ. 31:21-24), женщины должны были очищаться от менструального загрязнения (2 Цар. 11:4, ср. Лев 15:19-24), прокаженных изгоняли из города (4 Цар. 7:03-…, ср. Лев. 13:45-46), а лицам, оскверненным контактом с мертвыми, воспрещалось входить в дом Господень (Ос. 9:4, ср. Числ. 19). То же самое относится и к вопросам, касающимся храма и священных запретов. Опасность, грозящая тем, кто приближается к божественному святилищу, о которой столь часто говорят жреческие документы, также упоминается и в ранних литературных источниках (1 Цар. 6:19; 2 Цар. 6:6-9).

Кроме того, древние литературные источники содержат наставления о том, как правильно приносить жертвы Господу (Исх. 23:18, 34:25; 1 Цар. 2:13-17, 21:06; Ам. 4:05, ср. Лев. 7:13), а также описывают культовые практики, являющиеся неотъемлемой частью жреческой доктрины. Ранние источники также рассказывают об освящении святых даров, коммунальных жертвоприношениях, о жертвах за грех и о приношениях повинности (4 Цар. 12:16, 16:15). Практика назорейства - древнейшая практика в Израиле (Суд. 13:4-5; 1 Цар. 1:11; Ам. 2:11), рассматривается, что весьма удивительно, только в жреческом документе (Числ. 6) и больше нигде в Пятикнижии. Убой животных не в религиозных целях, который был запрещен Кодексом святости (Лев. 17) и приравнивался к "пище с кровью" (Лев. 19:26), упоминается в 1 Цар. 14:32-35 - «Вот, народ грешит пред Господом, ест с кровью…», говоря иными словами, народ ест, без того, чтобы священник предварительно окропил кровью жертвенник Господень.

Хотя многое можно узнать о характере жреческого источника из его содержимого, куда больше можно открыть о его воззрениях на мир, изучив, чего в нем не хватает. Самое удивительное, что бросается в глаза – это отсутствие в жреческих документах социальных предписаний и правил, регулирующих супружескую жизнь, которым уделено так много внимания в книге Второзаконие. Даже когда мы все же встречаем такие законы в жреческих текстах, они всегда появляются в сакрально-ритуальном ключе. Запреты на кровосмесительные связи, излагаются в том же контексте, что и запреты, относящиеся к менструальной нечистоте, зоофилии, поклонению Молоху (Лев. 18:21-23), некромантии, чистым и нечистым животным (Лев. 20:6, 25). Инцест, таким образом, понимается как особый сакральный акт, а не как деяние из сферы гражданского права.

Субботний год, который в книге Второзаконие имеет явно социальную направленность, в Кодексе святости появляется в виде религиозной установки: "Земля должна покоиться в субботу Господню " (Лев. 25:2),- то есть, на землю возлагаются обязательства, и если земля их не исполняет, пока народ живет на ней, земля должна отплатить долг годами опустошения, когда люди находятся в изгнании:

"Тогда удовлетворит себя земля за Субботние годы… во все дни запустения своего, будет соблюдать субботу земля, которую не соблюдала, пока вы жили на ней. " (Лев. 26:34-35). Здесь, в отличие от книги Второзаконие (Втор. 15:1-11), совсем нет упоминаний о годах прощения долгов нищим. Следует отметить, что касается реальной практики, то оба закона не были взаимоисключающими, и вполне вероятно, оба закона соблюдались, или, во всяком случае, считались обязательными для исполнения, и, в известной степени, существовала связь между ними. То, каким образом оба закона представлены в источниках, проливает свет на идеологическую ориентацию их создателей. Так, например, автор Жреческого кодекса имеет дело с запретами седьмого года и с сакральными последствиями этих запретов, в то время как автор Второзакония, имеет дело с социальными аспектами этого закона и полностью игнорирует божественную сферу.

Это напоминает мотивы, по которым оба источника объясняют обычай соблюдения субботнего дня. В жреческом источнике основанием Шаббата является то, что Бог работал шесть дней над созданием мира, и покоился на седьмой (Быт. 2:1-3; Исх. 20:11, 31:17), т.е. человек своим субботним отдыхом переживает, так сказать, покой Бога на седьмой день Творения,- точка зрения соответствующая жреческому кругу, который своими ритуалами в святилище воссоздавал то, что происходит в божественной сфере (Вейнфельд, "Sabbath, Temple and the Enthronement of the Lord." в "Festschrift H.Cazelles", 1981 г. стр. 501-12). Автор Второзакония, напротив, дает другое основание для субботы: израильтянин обязан отдыхать в субботу не потому, что Бог отдыхал в этот день, а чтобы дать передохнуть своим слугам - «чтобы отдохнул раб твой, и раба твоя, как и ты» (Втор. 5:14). Наряду с социальной мотивацией появляется и религиозная: "И помни, что [ты] был рабом в земле Египетской, но Господь, Бог твой, вывел тебя оттуда рукою крепкою и мышцею высокою, потому и повелел тебе Господь, Бог твой, соблюдать день субботний" (Втор. 5:15). Таким образом, Второзаконие возводит происхождение Шаббата не к Творению, как в жреческой литературе, а к Исходу. Как в случае субботнего года, так и в случае Шаббата, вполне возможно, что социальная мотивация существовала параллельно религиозной, и, что обе могли сосуществовать, но фактически в Исх. 23:12 Шаббату дана социальная мотивация. Нет никаких сомнений в том, что автор жреческого источника специально избрал религиозную мотивацию и развил ее по-своему, в то время как автор книги Второзаконие выбрал социальную мотивацию и сформулировал ее по своей уникальной схеме, а именно - гуманистически.

Другой пример, который демонстрирует различные теологические концепции двух рассматриваемых источников - это закон, касающийся военных походов. Согласно жреческим текстам, когда народ идет в бой, священники, должны трубить в трубы (Числ. 10:9). По окончании войны, солдаты должны пройти обряды очищения (Числ. 31:19-20) и принести приношения в сакральную сферу из своей военной добычи (Числ. 31:50-54). В книге Второзаконие, напротив, нет упоминаний о трубных звуках или ритуалах очищения, в ней говорится скорее о священнике, ободряющем народ перед войной и вселяющем в воинов боевой дух (Втор. 20:1-9).

Правила поведения в сражениях, содержат положения, которые озабочены поддержанием чистоты не в меньшей степени, чем поддержанием сакрального состояния лагеря (Втор. 23:10-15).

Еще пример, иллюстрирующий различные теологии обсуждаемых источников - это закон о возмездии. Принцип талиона(lex talionis), обособившийся в книге Завета (Исх. 21:23-25; ср. Alt, KS 1 [1953]: 278-…), появляется в различных контекстах в Кодексе святости и Второзаконии. В Кодексе святости принцип талиона связан с законом о богохульстве (Лев. 24:16-22), а во Второзаконии он находится в связи с законом о лжесвидетельстве (Втор. 19:21), иными словами, в сфере гражданского и уголовного законодательства.

Также как Жреческий кодекс занимается кодификацией сакрального законодательства, Второзаконие классифицирует нормативные акты, относящиеся к гражданско-секулярной сфере жизни. Мало того, что мы сталкиваемся во Второзаконии с институтами явно светского характера, такими как правосудие (Втор. 16:18-20; 17:8-13), монархия (Втор. 17:14-…) и вооружённые силы (Втор. 20); а также с законами гражданского и уголовного права, относящимися к семье и наследству (Втор. 21:18-23; 22:13-19; 24:1-4; 25:5-9), займам и долгам (Втор. 15:1-18; 24:10-13), тяжбам и ссорам (Втор. 25:1-3, 11-12), нарушенным владениям (Втор. 19:14), лжесвидетельствам (Втор. 19:15-21) и т.п, но даже институты и правила, которые были изначально сакрального характера, здесь появляются в секуляризованной форме. Например, прокалывание уха рабу, которое в соответствии с Кодексом Завета, должно быть совершено «пред Господом» (т.е. в храме, Исх. 21:6), согласно Второзаконию может осуществляться у любой двери, т.е. без какой либо связи со святилищем. Также, города-убежища, согласно жреческим текстам, являются городами левитов, т.е. городами, принадлежащими сакральной сфере, во Второзаконии трансформируются, чтобы служить прагматической цели,- цели защиты убийцы от рук мстителя за кровь, и ничего более. В жреческой литературе, напротив, убийца искупает свой грех только находясь в городе-убежище до смерти великого священника (Числ. 35).

Отсутствие сакральных предписаний в книге Второзаконие - не менее удивительно, чем отсутствие социально-правовых директив в жреческих материалах. Сама книга Второзаконие, придавая столь важное значение "избранному месту", полностью игнорирует сакральные указания, о том, что под ним подразумевать, без которых, выполнение божественного поклонения немыслимо. Сакральные церемонии, которые заключались в разжигании светильников, курении благовоний, приношении священных хлебов и тука, ежедневных и сезонных жертвоприношениях, принятии и избавлении от святых даров (Исх. 25:30; 27:20-21; 30:7; Лев. 1-7; Числ. 28-29; 18:1-32), то есть в важнейших обрядах израильского культа, почти не упоминаются в книге Второзаконие. Наставления о благоговейном страхе и трепете, с которыми нужно относиться к святости Храма (Лев. 19:30; 26:2) и ограничения, введенные для ограждения святынь от осквернения, знакомые нам из ранней израильской литературы и занимающие видное место в жреческой библиотеке, совсем не упоминаются во Второзаконии. Если автор Второзакония предполагал в мыслях эти правила, он все же должен был сделать хоть какие-то намеки на них, когда излагал законы об «избранном месте». Особенно заметным является отсутствие во Второзаконии священного права (Latin fas), которому так много внимания уделяли в жреческих текстах.

В Второзаконии почти нет предупреждений против богохульства,- самого отвратительного из грехов в Израиле, который встречается в Кодексе Завета (Исх. 22:27) и в жреческой литературе (Лев. 24:15-16, ср. 3 Цар. 21:13).

Волшебство, поклонение Молоху и некромантия карались смертной казнью в соответствии с Кодексом святости и свидетельствами исторических книг (Исх 22:17, Лев 18:21, 20:1-6, 27; 1 Цар 28:3,9) и, конечно, были запрещены во Второзаконии(18:9-12), но без специально установленного за них наказания. Вместо этого, в книге Второзаконие смертная казнь применяется в двух случаях, для которых другие кодексы не требовали такого наказания. Эти случаи – проявление непокорности священнослужителю (Втор. 17:12) и подстрекательство к идолопоклонству (Втор. 13:2-12). Не сакральный дух правовой концепции Второзакония, также проявляется в том, что тяжкие религиозные и культовые преступления, наказуемые, в соответствии с жреческой литературой, небесной карой - карет ("истребится душа та из народа своего "), даже не появляются во Второзаконии, ибо эти преступления связаны со сферой божественного законодательства (Latin fas), в то время как Второзаконие сосредоточено на сфере гражданской (Latin jus). Такие серьезные преступления включают в себя употребление в пищу тука и крови скота (Лев. 7:25-27), потребление мяса жертвенных животных лицами, находящимися в состоянии ритуальной нечистоты (Лев. 7:20-21), осквернение Святилища и его принадлежностей (Лев. 22:03; Числ. 19:13, 20), нарушение завета обрезания крайней плоти (Быт. 17:14), не выполнение пасхального жертвоприношения (Числ. 9:13) и неспособность смирить себя в Йом-Кипур (Лев. 23:29).

9 комментариев:

  1. Стаття здається незакінченою...

    ОтветитьУдалить
  2. Так и есть - это несколько страниц толстой книги. Хорошо бы всю книгу целиком перевести на русский, а еще лучше - всю серию комментариев "Anchor Bible". Но это - не в этой жизни.

    ОтветитьУдалить
  3. Получается, что ЖК - это закон в первую очередь для священников (на то он и жреческий кодекс), а Втор. - свод светских законов, для мирян? И они существовали одновременно?

    ОтветитьУдалить
  4. Похоже, автор статьи (Вейнфельд) именно такого мнения. А как было на самом деле? Пока неизвестно...

    ОтветитьУдалить
  5. >недавно Израэл Кнол показал, что жреческие документы предшествовали по времени Кодексу святости, а не наоборот, как считалось ранее.

    Вадим, а нельзя ли вкратце привести аргументы, почему он решил что Кодекс Святости позже ЖК?

    ОтветитьУдалить
  6. Основной аргумент И.Кнола основан на редакционной истории Лев. 23 (список праздников) в его сравнении с Чис. 28-29. Лев. 23 представляет собой сочетание фразеологий P и H. Анализ этой главы позволяет выяснить, что именно авторы H редактировали материал P, а не наоборот.

    Другой тезис (поддерживаемый Милгромом) связан с терминологией. В P культовые термины имеют точный смысл, тогда как в H значение терминов размыто. Например, шекец и таме в P - это близкие, но все же различающиеся понятия, тогда как автор H этого различия не ощущает (См. Лев. 20:25).

    ОтветитьУдалить
  7. Логічніше було б припустити, що спочатку хтось зібрав ритуальні закони і створив Кодекс Святості, а потім легалізував та підкріпив їх шляхом жрецької переробки текстів JE.

    Дайте посилання на роботу Кнола.
    Я читав іншу статтю, С.Тищенко "Кто написал Тору?", в якій аналізується ця робота, але висновки автор робить інші.
    Досить суперечливі всі ці судження.

    ОтветитьУдалить